Пользовательского поиска

Психология воли. Хекхаузен X.

Хекхаучен X. Мотивация о деятельность. СПб, 2003. С. 60-67.

Со времен Платона и Аристотеля говорилось о триаде психологических способностей. включающей в себя разум, чувство и волю, или. на языке психических процессов, познавательные процессы, эмоции и мотивацию. Иногда какую-либо из этих функций подразделяют и более детально, в первую очередь это относится к познавательным процессам. среди которых выделяют ощущение, восприятие и мышление. Иначе обстоит дело с волей. которая, хотя и ощущается как совершенно особая форма душевной жизни, которую ни с чем не спутаешь, все же часто становится объектом попыток редуцировать ее к одной in ее сестер по платоновской триаде.

Полностью свести волю на нет не пытался практически никто. Дальше всех в этом направлении зашел английский философ-эмпирик Дэвид Юм (1711-1776). Он стремился избегать при объяснешш психологических явлений всех понятий, которые могут показаться метафизическими или априорными, и вместо этого сводить все психические процессы к впечатлениям (impressions) и идеям (ideas), а также к принципу ассоциации, управляющему их соединением друг с другом. К этому добавлялись принципы причинности и субстанции, и в результате самосознание и воля оказывались излишними в качестве объяснительных понятий, ибо все психологические понятия оказывались продуктом опыта и ассоциаций наших идей и впечатлений.

Менее радикальными были «гетерогенетнческие» теории воли. Они не оспаривали феноменов воли, однако сводили их к другим явлениям и процессам. В зависимости от предполагавшегося источника, ответственного 'ia переживания воли, можно говорить об эмоциональных и интеллекту алистических теоршх воли, а также теориях воли как представления или ощущения. Те же. кто рассматривал волю как особую реальность, не сводимую к другим психическим явлениям, представляли «автогенетические» теории воли.

К началу XX в. большинство психологов склонялись к гетерогенетической позиции. Сегодня нам не так просто воспроизвести образ мыслей того времени. Считалось, что основные элементы душевной жизни можно выявить с помощью интроспекции специально обученных наблюдателей. Фиксация и описание отдельных, считавшихся основополагающими классов переживании, которые можно было наблюдать на самом себе и сообщать другим, казались по меньшей мере столь же важными, как и экспериментальный анализ взаимосвязей и условий, позволяющих вывести базовые процессы, не поддающиеся прямому наблюдению.

Гетерогенетические теории воли вытекали из стремления определить волю на основе одной лишь интроспекции. Для многих этот путь был привлекателен уже в силу того, что он не требовал усилий по построению эксперимента и позволял, сидя за письменным столом. прийти к своему собственному мнению. Примером может служить Герман Эббингауз (1850-1909). знаменитый основоположник экспериментальной психологии памяти, что не помещало ему быть представителем гетерогенетической эмоциональной теории воли (Ebbiiighaus. 1902). Мюнстерберг (1863-1916) и ученик Вундта Кюльпе (1862-1915) считали основой переживаний воли ощущения. Для Мюнстерберга (Mimsterberg. 1888) воля представляла собой мышечные ощущения, предшествующие намеченным движениям. Для Кюльпе (Kuipe, 1893) воля была «живыми органическими ощущениями».

Интеллектуалистнческую теорию — сегодня мы назвали бы ее «когнитивистской» — представлял ученик Вундта Эрнст Мейман (1862-1915). Он писал: «Воля представляет собой не что иное, как особое течение интеллекту альных процессов, посредством которого наше согласие с определенной целью переходит в действие и благодаря которому наша интеллектуальная душевная жизнь перестает быть чисто вну тренней и оказывает воздействие на окружающий мир» (Meumanu, 1913. S. 347: первое изд. 1908). Несмотря на несколько устаревший язык, идеи Меймана звучат вполне современно, поскольку сегодня проблемы мотивации обсуждаются преимущественно в рамках когнитивистских объяснительных моделей. Так. сегодня исследователи пытаются вывести динамические процессы мотивации и воли именно из моделируемых ассоциативных сетей, су шествование которых было исходно постулировано для объяснения приобретения знаний и их использования (Anderson, 1983: Norman, 1980). Мейман указал также на два важных момента, которые были 'заново открыты и


подчеркнуты в современных исследованиях мотивации. Первый из них состоит во временной упорядоченности целевых структур действия. Наше сознание может обращаться не только к непосредственной цели действия, но и к связанным с нею отдаленным последствиям (значение которых в качестве факторов мотивации долгое время игнорировалось; см.: Vroom. 1964: Heckhausen. 1977b). Во-вторых, Мейман укаршл на сознание действующего субъекта как самостоятельный источник действия. Этот аспект переживаемой ответственности стал центральным исходным пунктом исследований каузальной атрибуции (Weiner, Heckhausen, Meyer. Cook. 1972).

Такой корифей, как Вундт. напротив, рассматривал волю не как гетерогенети-ческий. а автогенетический процесс. Согласно Вундту, все процессы, как мы бы сказали сегодня, переработки информации управляются волевыми действиями. В первую очередь это относится к вниманию и апперцепции, а также к восприятиям, мыслям и воспоминаниям (Wunctt. 1874,1896. ср. относительно недавний разбор в: Т. Mischel. 1970). По Вундту. волевой процесс является самостоятельным синтезом предшествующих ему аффектов, которые в ходе онтогенетического развития первоначально проявляются в форме внешних пантомимических выразительных движений. Кроме того, существуют еще и сочетания представлений и чувств. называемых Вундтом «мотивами». Входящие в их состав представления он назвал «основаниями действия», а чувства — «движущей силой». Таким образом. Вундт уже по существу различал мотивационные и волевые процессы и пытался вывести волевой процесс из его онтогенетических источников.

Если теория воли Вундта состояла из весьма абстрактных положений, то Уильям Джеймс (James. 1890) 'занимался феноменологическим анализом описаний отдельных случаев, пытаясь выделить волевой акт в чистом виде. т. е. тот момент, когда в результате решения, своеобразного «да будет!» (flat.1) или внутреннего согласия заканчивается состояние «раздумий» и мотивационных колебаний и лишь одна из рассматривавшихся возможных альтернатив начинает определять действие. С удивлением Джеймс констатирует, что этот момент вовсе не обязателен, ибо уже одного лишь представления того действия, которое будет выполняться, достаточно, чтобы перейти к его реальному выполнению.

Этот так называемый базовый идеомоторный принцип может привести к впечатлению, что волевой акт в собственном смысле слова оказывается излишним, как это отчетливо демонстрирует часто цитируемый пример с вставанием с постели холодным зимним утром:

«Если можно делать обобщения на основе своего собственного опыта, то мы чаще всего встаем вообще без всякой внутренней борьбы или принятия решения. Мы неожиданно обнаруживаем, что уже встали. Происходит какой-то удачный провал сознания: мы забываем и о тепле, и о холоде, мы впадаем в какие-то мечтания, связанные с делами этого дня. и в ходе этих мечтаний у нас в голове вспыхивает идея: "Эй! Мне нельзя дольше разлеживаться здесь!" — идея, которая в это счастливое мгновение не пробуждает никаких противоречащих или сдерживающих ее предположений н в силу этого непосредственно порождает нужные двигательные результаты» (James. 1890. р. П32-ПЗЗ).

Как ни убедительно этот пример подтверждает действенность идеомоторного принципа, он касается не волевого акта, а исключительно того момента времени, когда человек выполняет бесспорно нужное действие (а именно встает с постели зимним утром). Этот пример, напротив, указывает на возможное направление волевого процесса, на своеобразную «метаволю». которая заключается в том. чтобы привести намеченное действие к исполнению путем управления ходом представлений. Собственно. Джеймс уже предполагает существование мотивационных ме-тапроцессов (метамотивации), когда считает мотивационный процесс. состоящшЧ во взвешивании различных альтернатив действия. управляемым двумя противоположными тенденциями; стремлением поскорее закончить колебания и страхом перед бесповоротностью принятого решения. Такого рода мотивационные и волевые метапроцессы мы обсудим в главе 6.

Кроме того. Джеймс выделил пять форм решений, маркирующих границу между мотивационным состоянием и волевым процессом; одна из этих форм связна с чувством напряжения, возникающим, когда все. что надо было выяснить, уже выяснено и все альтернативы представляются примерно равнозначными, но необходимо выбрать одну из них. Хотя Джеймс в отличие от своих немецкоязычных коллег и современников интересовался не тем. чем же в конечном счете является «воля», а тем. для объяснения каких типовых ситуаций следует привлекать понятие типа «воли», он реально занимался анализом всех проблемных


областей мотивационно-психодо-гических исследований: мотивации. обрарювания намерений и воли.

По всей вероятности, феномены воли потому столь долгое время просто описывались, что трудно было представить, как они. будучи явлениями «высшей» душевной жизни, могут быть подвергнуты экспериментальному исследованию, оказавшемуся столь успешным в области восприятия и памяти. Наконец, на рубеже XIX-XX вв, в трех различных местах были сделаны первые попытки экспериментального исследования воли. Две из них касались понимания с точки зрения теории воли двух различных процессов действия. В первом случае речь шла об эксперименте с простой реакцией (L, Lange. 1888; Kulpe. 1893). во втором — об ассоциативном процессе, связанном с поставленной перед испытуемым задачей (Mtiller. Pilzecker. 1900; Ach. 1905,1910). Третий же подход был связан с попыткой экспериментально вьгшать волевой акт в ситуации, когда испытуемый должен был выбрать один из двух различных способов выполнения намерения (Michotte. Priim. 1910).

Уже самые первые прорывы экспериментальной психологии в областях восприятия, представления, научения и мышления, не связанные с психологией воли, давали основания признать волевой харакгер действий, когда речь заходила о программируемой заданием деленаправленноети деятельности испытуемых. В своей «Истории экспериментальной психологии» Боринг (Boring, 1929) перечислил 12 различных объяснительных понятий, с помощью которых психологи того времени стремились отразить волевой характер деятельности испытуемых. В числе других в этот перечень входили следующие понятия: внимание, ожидание, подготовка, предрасположенность, установка, настройка, задание, инструкция, предетерминиру-ющая и детерминирующая тенденции (наряду с ассоциативной и персеверирующей тенденциями Г. Е. Мюллера).

В последние три десятилетия XIX в. эксперименты с реакциями были очень популярны. Им предшествовало открытие так называемого «личного уравнения», т. е. индивид;, алъньгх различий при определении времени прохождения той или иной звезды через перекрестие телескопа. Расхождения между различными наблюдателями не только обеспокоили астрономов, но и стимулировали многочисленные исследования и разработку новых методов наблюдения, после того как стало ясно, что первоначальные методы, основывавшиеся на «зрении и слухе» (слух требовался, чтобы слышать удары часов), приводили к осложнениям, обусловленным взаимодействием двух сенсорных систем. Поэтому голландский физиолог Ф. С. Дондерс (Donders. 1862) обратился к исследованию простых реакций, постепенно усложняя их последовательным добавлением других ментальных процессов, например процесса выбора: в этом случае даются два стимула и на каждый из них следует отвечать своей особой реакцией. Наблюдаемое при этом увеличение времени реакции по сравнению со временем простой реакции (когда есть только один стимул) объяснялось наличием дополнительного психического процесса, в данном случае — процесса выбора. Этот так называемый метод вычитания широко использовался в лаборатории Вундта для построения «ментальной хронометрии» (которая, кстати, снова стала играть большую роль в современной когнитивной психологии при анализе процессов переработки информации).

В 1888 г. ученик Вундта Людвиг Ланге поставит первый эксперимент по психологии воли, сам не вполне осознавая это. Он попросил своих испытуемых направлять внимание то на стимул, то на осуществление двигательной реакции. При этом выяснилось, что время реакции меньше в том случае, когда испытуемые обращают внимание не на стимул, а на саму двигательную реакцию. Это различие времени «сенсорной» и «мышечной» реакции Вундт объяснял тем. что лишь в случае сенсорной реакции стимул не только воспринимается, но еще и апперцепирует-ся. Поэтому экономия времени при мышечной реакции — около 0.1 с — должна выражать длительность апперцептивного процесса. Однако такая ментальная хронометрия, построенная на «методе вычитания» Дондерса, приводила к многочисленным несоответствиям, на которые обратил внимание Кюльпе (Kiilpe. 1893) незадолго до переезда в Вюрцбург. Кюльпе объяснил эти несоответствия тем. что в зависимости от задания, поставленного перед испытуемым, образуется та или иная предиспозиция. определяющая направление внимания в эксперименте Лан-ге и запускающая соответствующий психический процесс, и необходимо рассматривать не изолированные компоненты, которые просто складываются или вычитаются, а течение всего процесса в целом.

Тем самым Кюльпе предложил теоретико-волевое объяснение, согласно которому цель, принятая испытуемым, управляет его деятельностью по выполнению задания в том числе и в тех областях, которые не подлежат непосредственном) или вообще никакому волевому


контролю.

То же, в сущности, объяснение было впоследствии сформулировано по отношению к основному предмет) исследований Вюрцбургской школы — интроспективном) анализу процесса мышления. Было установлено не только то. что существенные этапы процесса мышления протекают без каких бы то ни было умственных образов, но и то. что мышление при этом остается упорядоченным, ибо приводит к непосредственном) возникновению решения поставленной задачи.

X. Уатт (Watt. 1905). один из участников Вюрцбургской школы, сделал весьма примечательное открытие. Он просил испытуемых находить к данном) существительному (скажем, «птица») либо более общее понятие (например, «животное»), либо более частное (например, «воробей»). Интроспекцию, сопровождающую выполнение этой задачи, он с помощью «фракционирования» раздела! на четыре периода. И именно третий период, в ходе которого происходит поиск нужного слова, давал наименьшее количество интроспективно выделяемого содержания. Отсюда Уатт -заключил, что исходное намерение деятельности осознается лишь до тех пор. пока человек еще не усвоил инструкцию до конца. Далее же намерение эффективно управляет познавательными процессами испытуемого, действуя бессознательно и автоматически. Стоит добавить, что еще Г. Э. Мюллер (1850-1934) наряду с чисто ассоциативными тенденциями постулировал при объяснении течения представлений в ассоциативных экспериментах еще и «персеверативную» тенденцию. Иначе говоря, как только задание принимается, у испытуемого образуется соответствующая ему «установка».

Нарцисс Ах (АсЬ. 1905.1910). начавший свою академическую карьеру в 1900 г. у Георга Элиаса Мюллера в Геттингене и продолживший ее в Вюрцбурге. куда переехал в 1904 г.. ввел в употребление термин «детерминирующая тенденция». Это понятие использовалось при объяснении результатов Уатта и других исследований по психологии мышления, например опытов Отто Зельца (Selz. 1913). Оно пришло на смен) понятию «персеверативной тенденции», введенном) учителем Аха Георгом Элиасом Мюллером. На основании измерения времени реакции и «систематической экспериментальной интроспекции» (искусно направляемой ретроспекции) Ах (Ach. 1905) указывал, что детерминирующие тенденции, не будучи осознаваемыми, руководят осуществлением намеченных целевых представлений как в мыслительных, так и в двигательных заданиях.

Большое значение имели опыты Аха по измерению силы воли. В своем весьма интересном эксперименте Ах (Ach. 1910) вставил сил) ассоциации между двумя слогами, величина которой варьировалась в зависимости от количества повторений при заучивании. конкурировать с поставленной в инструкции 'шдачен. Тем самым создавалась конкуренция между волевой тенденцией (намерением выполнить инструкцию) и привычной деятельностью. Если брала верх детерминирующая тенденция, побуждавшая к исполнению нового задания. это говорило о том. что «ассоциативный эквивалент» достигнут, иными словами, сила воли превысила силу ранее созданных ассоциативных связей. В ходе этого эксперимента наблюдалось увеличение времени реакции и довольно много ошибок. Причем многих испытуемых ошибки побуждали заново напоминать себе гшструкцию. Ах проанализировал эти напоминания себе об исходном намерении и выделил четыре «момента» «первичного волевого акта», в том числе — отнесенность к Я в смысле «Я действительно хочу!» (более подробно мы обратимся к этом) вопросу в главе 6).

Как было отмечено уже Зельцем (Selz, 1910). Ах исследовал не исходный волевой акт. но последующее напоминание себе о нем после неудачной попытки его реализовать. Несмотря на это. полученные результаты позволяли, казалось, объяснить детермшшрующую тенденцию как часть намерения, управляющую действием. Кроме того, с помощью своего интроспективного метода Ах обнаружил, говоря современным языком, еще и волевые метапроцессы.

Нарцисс Ах -занимался исключительно проблемами воли и не уделял внимания мотивации. Его можно считать действительным основоположником экспериментального исследования воли. Но, к сожалению, еще при его жизни это направление снова ушло в тень. Решающую роль в этом явно сыграл Курт Левин (1890-1947) — младший представитель тогдашней берлинской гештальт-теоретической школы Вольфганга Кёлера (1887-1967) и Макса Вертхаймера (1880-1943). Уже в своей диссертации он воспроизвел эксперимент Аха по измерению воли, несколько изменив его ход. и показал, что простая ассоциативная связь пары слогов, созданная частотой повторения, сама по себе еще не вызывает никакой тенденции к воспроизведению —


до тех пор. пока не появляется осооая детерминирующая тенденция к воспроизведению.

Спор между Ахом и Л евином, нашедший свое отражение также и в работах нескольких учеников Аха, необычайно сложен; вскоре он потерял свою актуальность и до сегодняшнего дня остается неразрешенным (см.: Heckhausen, Gotzl. в печати). Решающее значение для этого спора, в конечном счете, имела влиятельная работа Левина «Намерение, воля и потребность» (Lewin. 1926). В ней Левин весьма плодотворно рассмотрел некоторые аспекты концепции волевого акта Аха. связанные с представлениями о возможности действия и шагов по его осуществлению. Однако исходное целевое представление намерения он превратил в «квазипотребность», находящуюся в связи с «истинными потребностями». Тем самым конкретно очерченные цели отдельных намерений стали мотивационными целями, допускающими различные конкретизации и генерализации (ср.: Heckhausen. I987e). Проблема воли была превращена в проблему- мотивации, которая и так уже доминировала над остальными линиями мотиващюнных исследований.

Это. однако, не помешало Левит разработать вместе со своими учениками экспериментальную парадигм) «психологии действий и аффектов», которая больше подходит для объяснения проблем воли, а не мотивации и в этом отношении до сих пор еще не исчерпала своих возможностей, В этой связи следует упомянуть запоминание и возобновление незаконченных заданий (Zeigarnik. 1927; Ovsiankina. 1928). завершающую ценность замещающей деятельности (Lissner, 1933; Mahler. 1933). а также забывание намерений (Birenbaura. 1930).

Теперь мы переходим к третьей и последней попытке экспериментального исследования волн, предпринятой представителями Лувенской школы, основанной бельгийцем Альбертом Мишоттом. В 1905 и 1906 гг. Мишотт провел по одному семестру у Вундта в Лейпциге. После посещения в 1906 г. Вюрцбургского конгресса Немецкого психологического общества он провел многие месяцы в течение двух следующих лет в институте у Кюльпе. где познакомился не только с работами Аха, но и с немецкоязычными психологическими исследованиями того времени, которые стали для него «открытием» (Michotte. 1954). Уже в 1908 г. он. вместе с Е. Прюмом. закончил большое экспериментальное исследование волевого решения, изданное в качестве монографии лишь в 1910г., поскольку его было необходимо перевести с немецкого (бывшего родным языком Прюма) на французский. Таким образом, независимо от исследований Аха. монография Мншотга и Прюма вышла в том же году (1910). что и анализ волевого акта Аха. Лувенским исследователям в отличие от Аха удалось вызвать волевой акт не после действия, а перед ним. Правда, и здесь действительное намерение — выполнить инструкцию экспериментатора — возникало -заранее. Однако оставался открытым вопрос, какой из двух возможных способов выполнения задания следует выбрать --ив каждом задании это надо было делать на основе «серьезных мотивов» и как можно быстрее.

После принятия решения не ожидалось, что испытуемый будет выполнять действие, но проводилось подробное самонаблюдение рш принятием волевого решения, длившимся 4-5 с. Авторы обнаружили определенную регулярность в течении фаз; так, наблюдалось взвешивание мотивов, задержка или пауза перед принятием решения, а 'затем разрешение напряжения ожидания и мышечного напряжения, когда после принятия решения место сомнения занимает определенность и. прежде всего, сознание действия. Именно в последнем авторы видели существенный признак волевого действия.

К сожалению. Мишотт не стал далее продолжать свои исследования по психологии воли (см. его обзор 1912 г.). Впоследствии он обратился главным образом к исследованиям феноменальной причинности. Традицию экспериментальной психологии воли, начатую Мишоттом и Ахом, продолжил в Англии Ф. Эвелинг (1875-1941). начавший свою исследовательскую карьеру в лаборатории Мишогга в Лувене. Он был. по всей очевидности, единственным, кто занимался этими проблемами за пределами континентальной Европы. Эвелинг (Aveling. 1926) предпринял также интроспективный анализ волевого акта. Его основную характеристику он видел в том, что субъект идентифицирует себя с мотивами предпочитаемой альтернативы действия. По существу, он подтвердил результаты, полученные Ахом и Мишоттом.

Для американской психологии характерным было то. что после феномене логического расцвета в трудах Уильяма Джеймса проблема воли если и рассматрива- лась при случае, то уже в бихевиористской трактовке. Это относится, в частности, к книге Ф. У. Ирвина (Inyin. 1971) «Intentional behctvior and motivation A cognitive view». В ней убедительным образом


доказывается, что наблюдатель, обладающий знанием о ситуации, действии и его исходах, может сделать вывод о выборе действия и тем самым о намерении действующего субъекта. Аналогичным образом в своем эссе «From acts to dispositions» Джонс и Дэвис (Jones. Davis. 1965) проанализировали психо-логику, в соответствии с которой наблюдатель делает выводы не о намерениях, а о личностных диспозициях, т. е. приписывает действующему' субъекту мотивы (см. главл 13).

В Германии результаты исследований воли обобщил Йоханнес Лнндворски (1875-1939) (Luuhvorsfcy. I923.3-е изд.). Как и Зельц (Selz. 1910). он, основываясь отчасти на наблюдениях. отчасти на повторном анализе результатов Аха. усомнился в том, что интенсивность волевого акта повышает качество реализации намерения; не интенсивность воли, а «поддержание актуальности задания во время его выполнения» и «отсутствие насильственного вмешательства какого-либо намерения» играют здесь решающую роль (Luuhvorsky, I923. S. 94).

Из учеников Ала следует упомянуть также Хиллгрубера. Дюкера и Мирке. Хнлл-грубер (Hillgruber. 1912) укатал на существование так называемого «мотиващюнно-ro чакона трудности» в виде «участия воли в продолжении работы». Суть этого закона состоит в том. что если увеличивается трудность работы (перестановка слогов при очень кратком предъявлении), то улучшаются и средние результаты. Хнллгру-бер объяснил этот результат большим волевым напряжением Дюкер (Duker. 1931. 1975) продемонстрировал аналогичные результаты «реактивного повышения напряжения». В том же теоретико-волевом смысле следует понимать и более позднюю теорию целевой установки Локе (Locke, 1968). согласно которой с повышением целевой установки, как это ни парадоксально на первый взгляд. достигаются и лучшие результаты. Наконец. Мирке еще в 1955 г. написал книгу, в 'заглавии которой встречается слово воля: «Воля и достижения» (Mierke. 1955).

Это было последнее упоминание о воле на протяжении долгого периода. Но времена меняются (см. главу 6). и понятие воли вновь стало важным. Так. Куль (Kuhl. 1983) обнаружил индивидуальные различия в способности защищать реализуемое намерение от прочих конкурирующих намерений или от погружения в размышления о неудавшемся действии. Участвующие в этом процессы он обобщил в понятии «контроль над действием». Тем самым если и не сам волевой акт. то волевая эффективность «детерминирующей тенденции» вновь вернулась в повестку дня психологических исследований. Теоретико-волевой аспект исследований Вюрцбургской школы снова стал актуальным. Это относится также, как мы увидим ниже, к «волевому акту», образованию намерений, переходу от мотнвационной фазы к волевой и инициированию намеченного действия.

Комментариев нет: